Читать интересную книгу Выстрел по солнцу. Часть вторая - Александр Тихорецкий

– Откуда ты взялась? – Ленский всмотрелся в ее силуэт, теряющийся в белесом свете наступающего дня.

Пространство все так же дрожало изменчивым светом, словно фресками времени, колышась его неверными повторениями.

– Я и сама не знаю, – Кэти тихо засмеялась. – Родилась здесь, в Москве, потом мама куда-то пропала, и ее родители, мои бабушка и дедушка, забрали меня к себе, в Душанбе. Там я и выросла.

– А про бордель – правда?

Девушка опустила взгляд, и Ленский почувствовал, как фрески онемели, застыв растерянными призраками.

– Наполовину. – Кэти неловко поправила волосы. – Меня уже везли в Турцию, но в последний момент Башаев снял меня с парома. Для этого ему пришлось организовать целую полицейскую облаву. Почему-то его интересовала исключительно одна я.

Пространство тихо, едва заметно качнулось, плескаясь оттенками света, будто кинолента, складывая очертания изображений в живую мозаику яви.

– А на паром как ты попала?

– Меня продали. – Кэти говорила едва слышно, не поднимая головы. – Какой-то дальний родственник. Он приехал, чтобы поживиться чем-нибудь после смерти моих родных, а из имущества оставались только одни долги. Вот я и поехала в Турцию. Я должна была стать очередной женой какого-нибудь шейха или принца.

– А что случилось с твоей семьей?

– Их убили, когда я гостила у подруги. – лицо Кэти на миг показалось из сумрака, снова нырнуло обратно. – Никого не пожалели, даже друзей дедушки, которые пришли к нему на чай.

– Прости… А что, разве это так просто – продать человека за долги?

– Конечно, нет. Но мой родственник оказался очень жадным и, к тому же, был связан с мафией. Я сразу поняла, какая судьба ждет меня, но что я могла сделать? Каким-то люди осматривали меня, заставляли раздеваться… Они цокали языками, их глазки масляно блестели… Животные…

Горячее удушье обожгло грудь.

– Еще раз прости. А Башаев не говорил, почему ему нужна именно ты?

– Нет. Лишь однажды он обмолвился, что Абдул-Гамид должен заглотнуть наживку на раз. Так и вышло, он как в воду глядел. Стоило мне только повстречаться с Абдул-Гамидом, как он стал оказывать мне знаки внимания. Цветы, приглашения, подарки… Уже через месяц он сделал мне предложение.

– А кем был Башаев рядом с тобой?

– Братом, – Кэти чуть слышно вздохнула. – Но с Абдул-Гамидом они были знакомы задолго до меня.

– Значит, ты нужна ему была лишь для того, чтобы подобраться ко мне? – Ленский поднял с пола плед, бросил на диван.

– Он и не скрывал этого.

– Знаешь, я сейчас чувствую себя незаконнорожденным сыном Бога. – Ленский с силой потер лицо ладонью. Лицо Кэти плыло перед глазами прекрасным видением, и он опустил глаза. – Неужели я такая важная персона?

– Они оба, и Башаев, и Абдул-Гамид относились к тебе с опаской. Даже не знаю, кто из них больше. Ты и твой телохранитель не должны были выйти из того дома. Башаев ждал только окончания игры.

– Значит, он знал о твоей записке?

– Я писала ее под его диктовку. Но он все же не был вполне уверен, что ты клюнешь на нее. Он даже поспорил с кем-то на большую сумму, что до этого дело не дойдет.

– А с кем поспорил, не знаешь?

– Не знаю, – Кэти удрученно пожала плечами. – Но это очень важный человек, очень сильный. Именно от него у Башаева вся информация о тебе, и именно он настоял на записке. План самого Башаева был надежен и прост, он хотел застрелить тебя сразу, воспользовавшись тем, что ты без оружия и почти без охраны. После этого должен был погибнуть Абдул-Гамид, якобы вступивший с тобой в перепалку. Все выглядело бы так, что ты устроил стрельбу, в которой вы оба и погибли. Если бы не тот незнакомец, мы с тобой сейчас не разговаривали. – Кэти печально улыбнулась. – Но он почему-то хотел, чтобы все было так, так, как он задумал. В конце концов, они поспорили, и Башаеву ничего не оставалось делать, как попробовать этот вариант, вариант с моей запиской. Для этого он и дожидался окончания партии.

Я стояла за дверью и слышала каждое ваше слово. Ты должен был предложить Абдул-Гамиду сыграть на меня, взамен поставив свою жизнь, и я молилась, чтобы ты не произносил этих слов или он отказался. Ведь, в этом случае твоя смерть была неизбежной, потому что теперь уже Абдул-Гамид должен был застрелить тебя. По замыслу того, неизвестного человека, он сделал бы это в любом случае. Если бы ты проиграл – по условиям поединка, а если бы выиграл – из ревности. Он мог убить тебя и сразу, возмущенный твоим предложением, и в любом из этих случаев, это развязывало бы руки Башаеву. Но только теперь вместе с Абдул-Гамидом должна была погибнуть и я, ведь, из приманки я превращалась в ненужного свидетеля, а ненужных свидетелей всегда убивают.

Тот, неизвестный, утверждал, что ты обязательно поддашься на уловку с запиской, и я едва в обморок не упала, услышав, как ты произносишь слова, подтверждающие его правоту.

Но что-то пошло не так, и Абдул-Гамид застрелил самого Башаева, даже не подозревая, что этим самым спасает себя. И все равно, тебя и твоего телохранителя убили бы охранники, когда вы уходили через парадное. Но откуда Башаеву было знать, что я проведу вас потайным ходом?

Ленский иронично улыбнулся. Ему показалось, что в глазах девушки мелькнули искры радости, и поспешил отгородиться оградой сарказма.

– Ты об этом сожалеешь?

Кэти тихо покачала головой.

– Нет, но я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты – мое видение и вот-вот растаешь, как этот туман за окном…

Ленский вздрогнул. Он чувствовал, как засасывает его трясина сентиментальности, как сладким мороком окутывает облако умиротворения. Так легко, так хорошо сейчас. Уютом и теплом колышется пространство, и прекрасные глаза напротив мерцают искрами любви и нежности. Эти глаза… Они не могут врать, они не способны притворяться. Обмана больше нет, нет разлук и одиночества, в мире воцарились покой и свет, сердце снова полнится мечтами и надеждами, и снова хочется жить. И можно не бояться лжи и предательства, верить в добро и не пытаться быть сильным и неотразимым.

Эх, если бы только так было всегда, если бы только…

Неожиданно он встрепенулся. Что-то совсем он размяк, видимо, и в самом деле старость не за горами. Вместо того, чтобы собраться, проанализировать ситуацию, просчитать ходы, устроил здесь иллюзион благодушия, какую-то паперть доброты и терпимости. А надо шевелиться, надо действовать, черт возьми! Надо что-то делать, куда-то торопиться, бежать, ехать, мчаться!

Мысль лихорадочно пронеслась по ступенькам утреннего графика. Надо поесть – вот что! Вчера ему так и удалось пообедать, а микроскопические посольские тосты и халва Абдул-Гамида – не самая лучшая замена полноценному меню.

– Я не растаю, не бойся. Видения бесплотны, а я есть хочу. Очень. – он поднял на девушку взгляд. – Будешь завтракать?

Кэти как-то беспомощно, растерянно вздрогнула.

– Да, наверно…

Ленский небрежно усмехнулся. Ну, наконец-то! Оказывается, наши привычки сильнее нас. И не нужно делать над собой никаких усилий, чтобы вновь обрести свою нишу в действительности, достаточно снова окунуться в привычный ритм, влезть в портупею прежних шаблонов, и кривая жизни вынесет тебя, вытащит из любого, даже самого безнадежного пике.

– Слушай, я привык завтракать не дома. – он встал с дивана, потянулся. – Предлагаю сходить в душ, а потом поехать в кафе и чего-нибудь там съесть.

Кэти виновато опустила глаза.

– Но мой гардероб… – она стала похожа на провинившуюся школьницу. – Вся моя одежда осталась там…

Ленский замер, сраженный этим известием наповал.

Эти несколько слов, сказанных Кэти, таили в себе целый ворох проблем и сложностей, о которых минуту назад он даже и не подозревал. В первую секунду открывшееся затруднение приобрело размеры поистине гигантские, разрешение которых представлялось чем-то вроде подвига, подвластного лишь герою античной мифологии, и он замолчал, подавленный, обескураженный, разом растерявший весь свой с таким трудом собранный апломб.

По сравнению с предстоящими трудностями, ночное приключение казалось ему сейчас легкой, безобидной прогулкой. Еще бы! Спасти девушку – одно, и совершенно другое – сделать так, чтобы она не почувствовала, что сказка закончилась, и, еще чего доброго, не захотела убежать обратно.

Пленительный полет оборвался скучной равниной рутины, и во весь рост встали перед ним вопросы, ответы на которые таили в себе целые гроздья головоломок, в свою очередь, обещающих в перспективе новые и новые ловушки.

Снова эти проклятые игры воображения, словно в отражениях кривого зеркала, запутавшие его в лабиринтах заблуждений! Оказывается, в реальной жизни принцессы приобретают свойства обычных девушек, которые едят и пьют, пользуются туалетом и принимают душ, и которым, между прочим, нужен гардероб.